Picture-Writing Music by Valentin Dubovskoy Lyrics by Henry Longfellow «Lo! how all things fade and perish! from the memory of the old men pass away the great traditions, the achievements of the warriors, great men die and are forgotten, wise men speak; their words of wisdom perish in the ears that hear them, do not reach the generations that, as yet unborn, are waiting in the great, mysterious darkness of the speechless days that shall be!   On the grave-posts of our fathers are no signs, no figures painted; who are in those graves we know not, only know they are our fathers.» Thus said Hiawatha, walking in the solitary forest, pondering, musing in the forest, on the welfare of his people. From his pouch he took his colors, took his paints of different colors, on the smooth bark of a birch-tree painted many shapes and figures, wonderful and mystic figures, and each figure had a meaning, each some word or thought suggested.   Life and Death he drew as circles, life was white, but Death was darkened; sun and moon and stars he painted, man and beast, and fish and reptile, forests, mountains, lakes, and rivers. For the earth he drew a straight line, for the sky a bow above it. All these things did Hiawatha show unto his wondering people, and interpreted their meaning. Nor forgotten was the Love-Song, the most subtle of all medicines, the most potent spell of magic, dangerous more than war or hunting! Thus the Love-Song was recorded, symbol and interpretation. First a human figure standing, painted in the brightest scarlet; `t is the lover, the musician, and the meaning is, «My painting makes me powerful over others.» Next the maiden on an island, in the centre of an Island; and the song this shape suggested was, «Though you were at a distance, such the spell I cast upon you, such the magic power of passion, I could straightway draw you to me!» And the last of all the figures was a heart within a circle, drawn within a magic circle; and the image had this meaning: «Naked lies your heart before me, to your naked heart I whisper!» Thus it was that Hi-a-wa-tha, in his wis-dom, taught the people all the mysteries of painting, all the art of Picture-Writing, on the smooth bark of the birch-tree, on the white skin of the reindeer, on the grave-posts of the village.

Письмена Музыка Валентина Дубовского Слова Генри Лонгфелло, перевод Ивана Бунина «Посмотри, как быстро в жизни всё забвенье поглощает! Блекнут славные преданья, блекнут подвиги героев; память о великих людях умирает вместе с ними; мудрость наших дней исчезнет, не достигнет до потомства, к поколеньям, что сокрыты в тьме таинственной, великой дней безгласных, дней грядущих.   На гробницах наших предков нет ни знаков, ни рисунков. Кто в могилах, – мы не знаем, знаем только – наши предки.» Так сказал себе однажды Гайавата, размышляя о родном своём народе и бродя в лесу пустынном. Из мешка он вынул краски, всех цветов он вынул краски и на гладкой на бересте много сделал тайных знаков, дивных и фигур и знаков; все они изображали наши мысли, наши речи.   Белый круг был знаком жизни, чёрный круг был знаком смерти; дальше шли изображенья неба, звёзд, луны и солнца, вод, лесов, и горных высей, и всего, что населяет землю вместе с человеком. Кончив труд свой, Гайавата показал его народу, разъяснил его значенье. Песнь любви, которой чары всех врачебных средств сильнее, и опасней всякой битвы, не была забыта тоже. Вот как в символах и знаках песнь любви изображалась: нарисован очень ярко человек багряной краской – музыкант, любовник пылкий. Смысл таков: «Я обладаю дивной властью надо всеми!» Дальше – девушка средь моря, на клочке земли, средь моря; песня этого рисунка такова: «Пусть ты далёко! Пусть нас море разделяет! Но любви моей и страсти над тобой всесильны чары!" А последняя фигура – сердце в самой середине заколдованного круга. «Вся душа твоя и сердце предо мной теперь открыты!» – вот что значил символ этот. Так, в своих заботах мудрых о народе, Гайавата научил его искусству и письма и рисованья на бересте глянцевитой, на оленьей белой коже и на столбиках могильных.