1. ПОЯВЛЕНИЕ ПугачёвА В ЯИЦКОМ ГОРОДКЕ
Музыка Валентина Дубовского,
стихи Сергея Есенина

Пугачёв
Ох, как устал и как болит нога...
Ржёт дорога в жуткое пространство.
Ты ли, ты ли, разбойный Чаган,
приют дикарей и оборванцев?

Мне нравится степей твоих медь
и пропахшая солью почва.
Луна, как жёлтый медведь,
в мокрой траве ворочается.

Наконец-то я здесь, здесь!
Рать врагов цепью волн распалась,
не удалось им на осиновый шест
водрузить головы моей парус.

Яик, Яик, ты меня звал
стоном придавленной черни.
Пучились в сердце жабьи глаза
грустящей в закат деревни.

Только знаю я, что эти избы –
деревянные колокола,
голос их ветер хмарью съел.
О, помоги же, степная мгла,
грозно свершить мой замысел.

Сторож
Кто ты, странник? Что бродишь долом?
Что тревожишь ты ночи гладь?
Отчего, словно яблоко тяжелое,
виснет с шеи твоя голова?

Пугачёв
В солончаковое ваше место
я пришел из далеких стран –
посмотреть на золото телесное,
на родное золото славян.

Слушай, отче! Расскажи мне нежно,
как живёт здесь мудрый наш мужик?
Так же ль он в полях своих прилежно
цедит молоко соломенное ржи?

Так же ль здесь, сломав зари застенок,
гонится овес на водопой рысцой,
и на грядках, от капусты пенных,
челноки ныряют огурцов?

Так же ль мирен труд домохозяек,
слышен прялки ровный разговор?

Сторож
Нет, прохожий! С этой жизнью Яик
раздружился с самых давних пор.

С первых дней, как оборвались вожжи,
с первых дней, как умер третий Пётр,
над капустой, над овсом, над рожью
мы задаром проливаем пот.

Нашу рыбу, соль и рынок,
чем сей край богат и рьян,
отдала Екатерина
под надзор своих дворян.

И теперь по всем окраинам
стонет Русь от цепких лапищ.
Воском жалоб сердце Каина
к состраданью не окапишь.

Всех связали, всех вневолили,
с голоду хоть жри железо.
и течёт заря над полем
с горла неба перерезанного.

Пугачёв
Невесёлое ваше житьё!
Но скажи мне, скажи,
неужель в народе нет суровой хватки
вытащить из сапогов ножи
и всадить их в барские лопатки?

Сторож
Видел ли ты,
как коса в лугу скачет,
ртом железным перекусывая ноги трав?
Оттого, что стоит трава на корячках,
под себя коренья подобрав.

И никуда ей, траве, не скрыться
от горячих зубов косы.
Потому что не может она, как птица,
оторваться от земли в синь.

Так и мы! Вросли ногами крови в избы,
что нам первый ряд подкошенной травы?
Только лишь до нас не добрались бы,
только нам бы,
только б нашей
не скосили, как ромашке, головы.

Но теперь как будто пробудились,
и берёзами заплаканный наш тракт
окружает, как туман от сырости,
имя мёртвого Петра.

Пугачёв
Как Петра? Что ты сказал, старик?
Иль это взвыли в небе облака?

Сторож
Я говорю, что скоро грозный крик,
который избы словно жаб влакал,

сильней громов раскатится над нами.
Уже мятеж вздымает паруса!
Нам нужен тот, кто б первый бросил камень.

Пугачёв
Какая мысль!

Сторож
О чём вздыхаешь ты?

Пугачёв
Я положил себе зарок молчать до срока.

Клещи рассвета в небесах
из пасти темноты
выдёргивают звёзды, словно зубы,
а мне ещё нигде вздремнуть не удалось.

Сторож
Я мог бы предложить тебе
тюфяк свой грубый,
но у меня в дому всего одна кровать,
и четверо на ней спит ребятишек.

Пугачёв
Благодарю! Я в этом граде гость.
Дадут приют мне под любою крышей.
Прощай, старик!

Сторож
Храни тебя Господь!

Русь, Русь! И сколько их таких,
как в решето просеивающих плоть,
из края в край в твоих просторах шляется?
Чей голос их зовёт,
вложив светильником им посох в пальцы?

Идут они, идут! Зелёный славя гул,
купая тело в ветре и в пыли,
как будто кто сослал их всех на каторгу
вертеть ногами
сей шар земли.