HEATHER ALE Music by Valentn Dubovskoy Verse by Robert Louis Stevenson From the bonny bells of heather they brewed a drink longsyne, was sweeter far than honey, was stronger far than wine. They brewed it and they drank it, and lay in a blessed swound for days and days together in their dwellings underground.   There rose a king in Scotland, a fell man to his foes, he smote the Picts in battle, he hunted them like roes. Over miles of the red mountain he hunted as they fled, and strewed the dwarfish bodies of the dying and the dead. Summer came in the country, red was the heather bell; but the manner of the brewing was none alive to tell. In graves that were like children’s on many a mountain head, the Brewsters of the Heather lay numbered with the dead. The king in the red moorland rode on a summer’s day; and the bees hummed, and the curlews cried beside the way. The king rode, and was angry, black was his brow and pale, to rule in a land of heather and lack the Heather Ale. It fortuned that his vassals, riding free on the heath, came on a stone that was fallen and vermin hid beneath. Rudely plucked from their hiding, never a word they spoke; a son and his aged father – last of the dwarfish folk. The king sat high on his charger, he looked on the little men; and the dwarfish and swarthy couple looked at the king again. Down by the shore he had them; and there on the giddy brink – «I will give you life, ye vermin, for the secret of the drink.» There stood the son and father, and they looked high and low; the heather was red around them, the sea rumbled below. And up and spoke the father, shrill was his voice to hear: «I have a word in private, a word for the royal ear. Life is dear to the aged, and honour a little thing; I would gladly sell the secret,» quoth the Pict to the king. His voice was small as a sparrow’s, and shrill and wonderful clear: «I would gladly sell my secret, only my son I fear. For life is a little matter, and death is nought to the young; and I dare not sell my honour under the eye of my son. Take him, O king, and bind him, and cast him far in the deep; and it’s I will tell the secret that I have sworn to keep.» They took the son and bound him, neck and heels in a thong, and a lad took him and swung him, and flung him far and strong, and the sea swallowed his body, like that of a child of ten; – and there on the cliff stood the father, last of the dwarfish men. «True was the word I told you: only my son I feared; for I doubt the sapling courage that goes without the beard. But now in vain is the torture, fire shall never avail: here dies in my bosom the secret of Heather Ale.»

ВЕРЕСКОВЫЙ МЁД Музыка Валентина Дубовского Слова Роберта Льюиса Стивенсона, перевод Самуила Маршака Из вереска напиток забыт давным­давно. А был он слаще мёда, пьянее, чем вино. В котлах его варили и пили всей семьёй малютки­медовары в пещерах под землёй. Пришёл король шотландский, безжалостный к врагам, погнал он бедных пиктов к скалистым берегам. На вересковом поле на поле боевом лежал живой на мёртвом и мёртвый – на живом. Лето в стране настало, вереск опять цветёт, но некому готовить вересковый мёд. В своих могилках тесных, в горах родной земли малютки­медовары приют себе нашли. Король по склону едет над морем на коне, а рядом реют чайки с дорогой наравне. Король глядит угрюмо: «Опять в краю моём цветёт медвяный вереск, а мёда мы не пьём!» Но вот его вассалы приметили двоих последних медоваров, оставшихся в живых. Вышли они из­под камня, щурясь на белый свет, – старый горбатый карлик и мальчик пятнадцати лет. Сидел король шотландский, не шевелясь в седле, а маленькие люди стояли на земле. Гневно король промолвил: – Пытка обоих ждёт, если не скажете, черти, как вы готовите мёд! Сын и отец молчали, стоя у края скалы. Вереск звенел над ними, в море катились валы. И вдруг голосок раздался: – Слушай, шотландский король, поговорить с тобою с глазу на глаз позволь! Старость боится смерти. Жизнь я изменой куплю, выдам заветную тайну! – Карлик сказал королю. Голос его воробьиный резко и чётко звучал: – Тайну давно бы я выдал, если бы сын не мешал! Мальчику жизни не жалко, гибель ему нипочём, мне продавать свою совесть, совестно будет при нём. Пускай его крепко свяжут и бросят в пучину вод, а я научу шотландцев готовить старинный мёд! Сильный шотландский воин мальчика крепко связал и бросил в открытое море с прибрежных отвесных скал. Волны над ним сомкнулись. Замер последний крик… И эхом ему ответил с обрыва отец старик. – Правду сказал я, шотландцы, от сына я ждал беды, не верил я в стойкость юных, не бреющих бороды. А мне костёр не страшен, пускай со мной умрёт моя святая тайна – мой вересковый мёд!