Le voyage I Music by Valentn Dubovskoy Verse by Charles Baudelaire Pour l’enfant, amoureux de cartes et d’estampes, l’univers est égal à son vaste appétit. Ah! que le monde est grand à la clarté des lampes! Aux yeux du souvenir que le monde est petit! Un matin nous partons, le cerveau plein de flamme, le cœur gros de rancune et de désirs amers, et nous allons, suivant le rhythme de la lame, berçant notre infini sur le fini des mers: les uns, joyeux de fuir une patrie infâme; d’autres, l’horreur de leurs berceaux, et quelques­uns, astrologues noyés dans les yeux d’une femme, la Circé tyrannique aux dangereux parfums. Pour n’être pas changés en bêtes, ils s’enivrent d’espace et de lumière et de cieux embrasés; la glace qui les mord, les soleils qui les cuivrent, effacent lentement la marque des baisers. Mais les vrais voyageurs sont ceux­là seuls qui partent pour partir; cœurs légers, semblables aux ballons, de leur fatalité jamais ils ne s’écartent, et, sans savoir pourquoi, disent toujours: Allons! Ceux­là dont les désirs ont la forme des nues, et qui rêvent, ainsi qu’un conscrit le canon, de vastes voluptés, changeantes, inconnues, et dont l’esprit humain n’a jamais su le nom!

Плаванье I Музыка Валентина Дубовского Слова Шарля Бодлера, перевод Марины Цветаевой Для отрока, в ночи глядящего эстампы, за каждым валом – даль, за каждой далью – вал. Как этот мир велик в лучах рабочей лампы! Ах, в памяти очах – как бесконечно мал! В один ненастный день, в тоске нечеловечьей, не вынеся тягот, под скрежет якорей, мы всходим на корабль, и происходит встреча безмерности мечты с предельностью морей. Что нас толкает в путь? Тех – ненависть к отчизне, тех – скука очага, ещё иных – в тени Цирцеиных ресниц оставивших полжизни – надежда отстоять оставшиеся дни. В Цирцеиных садах, дабы не стать скотами, плывут, плывут, плывут в оцепененье чувств, пока ожоги льдов и солнц отвесных пламя не вытравят следов волшебницыных уст. Но истые пловцы – те, что плывут без цели: плывущие, чтоб плыть! Глотатели широт, что каждую зарю справляют новоселье и даже в смертный час ещё твердят: – Вперёд! На облако взгляни: вот облик их желаний! Как отроку – любовь, как рекруту – картечь, так край желанен им, которому названья доселе не нашла ещё людская речь.