| Le voyage III-VI Music by Valentn Dubovskoy Verse by Charles Baudelaire III Étonnants voyageurs! Quelles nobles histoires nous lisons dans vos yeux profonds comme les mers! Montreznous les écrins de vos riches mémoires, ces bijoux mervei lleux, faits d’astres et d’éthers. Nous voulons voyager sans vapeur et sans voile! Faites, pour égayer l’ennui de nos prisons, passer sur nos esprits, tendus comme une toile, vos souvenirs avec leurs cadres d’horizons. Dites, qu’avez vous vu? IV «Nous avons vu des astres et des flots; nous avons vu des sables aussi; et, malgré bien des chocs et d’imprévus désastres, nous nous sommes souvent ennuyés, comme ici. La gloire du soleil sur la mer violette, la gloire des cités dans le so leil couchant, allumaient dans nos cœurs une ardeur inquiète de plonger dans un ciel au reflet alléchant. Les plus riches cités, les plus grands paysages, jamais ne contenaient l’attrait mystérieux de ceux que le hasard fait avec les nuages, et toujours le désir nous rendait soucieux! – La jouissance ajoute au désir de la force. Désir, vieil arbre à qui le plaisir sert d’engrais, cependant que grossit et durcit ton écorce, tes branches veulent voir le soleil de plus près! Nous avons salué des idoles à trompe; des trônes constellés de joyaux lumineux; des palais ouvragés dont la féerique pompe serait pour vos banquiers un rêve ruineux; des costumes qui sont pour les yeux une ivresse; des femmes dont les dents et les ongles sont teints, et des jongleurs savants que le serpent caresse.» V Et puis, et puis encore? VI «Ô cerveaux enfantins! Pour ne pas oublier la chose capitale, nous avons vu partout, et sans l’avoir cherché, du haut jusques en bas de l’échelle fatale, le spectacle ennuyeux de l’immortel péché: la femme, esclave vile, orgueilleuse et stupide, sans rire s’adorant et s’aimant sans dégoût; l’homme, tyran goulu, paillard, dur et cupide, esclave de l’esclave et ruisseau dans l’égout; le bourreau qui jouit, le martyr qui sanglote; la fête qu’assaisonne et parfume le sang; le poison du pouvoir énervant le despote, et le peuple amoureux du fouet abrutissant; plusieurs religions semblables à la nôtre, toutes escaladant le ciel; la Sainteté, comme en un lit de plume un délicat se vautre, dans les clous et le crin cherchant la volupté; l’Humanité bavarde, ivre de son génie, et, folle maintenant comme elle était jadis, criant à Dieu, dans sa furibonde agonie: «Ô mon semblable, ô mon maître, je te maudis!» Et les moins sots, hardis amants de la Démence, fuyant le grand troupeau parqué par le Destin, et se réfugiant dans l’opium immense! – Tel est du globe entier l’éternel bulletin.» |
Плаванье III-VI Музыка Валентина Дубовского Слова Шарля Бодлера, перевод Марины Цветаевой III Чудесные пловцы! Что за повествованья встают из ваших глаз – бездоннее морей! Явите нам, раскрыв ларцы воспоминаний, сокровища, каких не видывал Нерей. Умчите нас вперёд – без паруса и пара! Явите нам (на льне натянутых холстин так некогда рука очам являла чару) – видения свои, обрамленные в синь. Что видели вы, что? IV «Созвездия. И зыби, и жёлтые пески, нас жгущие поднесь. Но, несмотря на бурь удары, рифов глыбы, – ах, нечего скрывать! – скучали мы, как здесь. Лиловые моря в венце вечерней славы, морские города в тиаре из лучей рождали в нас тоску, надёжнее отравы, как воин опочить на поле славы – сей. Стройнейшие мосты, славнейшие строенья, – увы! хотя бы раз сравнялись с градом – тем, что из небесных туч возводит Случай – Гений.. – и тупились глаза, узревшие Эдем. От сладостей земных – Мечта ещё жесточе! Мечта, извечный дуб, питаемый землёй! Чем выше ты растёшь, тем ты страстнее хочешь достигнуть до небес с их солнцем и луной. Приветствовали мы кумиров с хоботами, с порфировых столпов взирающих на мир, резьбы такой – дворцы, такого взлёта – камень, что от одной мечты – банкротом бы – банкир... Надёжнее вина пьянящие наряды жён, выкрашенных в хну – до ноготка ноги, и бронзовых мужей в зелёных кольцах гада...» V И что, и что – ещё? VI «О, детские мозги! Но чтобы не забыть итога наших странствий: от пальмовой лозы до ледяного мха – везде – везде – везде – на всём земном пространстве мы видели всё ту ж комедию греха: её, рабу одра, с ребячливостью самки встающую пятой на мыслящие лбы, его, раба рабы: что в хижине, что в замке наследственном: всегда – везде – раба рабы! Мучителя в цветах и мученика в ранах, обжорство на крови и пляску на костях, безропотностью толп разнузданных тиранов, – владык, несущих страх, рабов, метущих прах. С десяток или два – единственных религий, всех сплошь ведущих в рай – и сплошь вводящих в грех! Подвижничество, так носящее вериги, как сибаритство – шёлк и сладострастье – мех. Болтливый род людской, двухдневными делами кичащийся. Борец, осиленный в борьбе, бросающий Творцу сквозь преисподни пламя: – Мой равный! Мой Господь! Проклятие тебе! – И несколько умов, любовников Безумья, решивших сократить докучной жизни день и в опия моря нырнувших без раздумья, – вот МатериЗемли извечный бюллетень!» |