KUBLA KHAN Music by Valentin Dubovskoy Lyrics by Samuel Coleridge	КУБЛА-ХАН Музыка Валентина Дубовского Слова Сэмюэля Кольриджа, перевод Константина Бальмонта
In Xanadu did Kubla Khan a stately pleasure-dome decree: where Alph, the sacred river, ran through caverns measureless to man down to a sunless sea.	В стране Ксанад благословенной дворец построил Кубла Хан, где Альф бежит, поток священный, сквозь мглу пещер гигантских, пенный, впадает в сонный океан.
So twice five miles of fertile ground with walls and towers were girdled round: and there were gardens bright with sinuous rills, where blossomed many an incense-bearing tree; and here were forests ancient as the hills, enfolding sunny spots of greenery.	На десять миль оградой стен и башен оазис плодородный окружён, садами и ручьями он украшен. В нём фимиам цветы струят сквозь сон, и древний лес, роскошен и печален, блистает там воздушностью прогалин.
But oh! that deep romantic chasm which slanted down the green hill athwart a cedarn cover! A savage place! as holy and enchanted as e'er beneath a waning moon was haunted by woman wailing for her demon-lover!	Но между кедров, полных тишиной, расщелина по склону ниспадала. О, никогда под бледною луной так пышен не был тот уют лесной, где женщина о демоне рыдала.
And from this chasm, with ceaseless turmoil seething, as if this earth in fast thick pants were breathing, a mighty fountain[14] momently[15] was forced: amid whose swift half-intermitted burst huge fragments vaulted like rebounding hail, or chaffy grain beneath the thresher's flail: and 'mid these dancing rocks at once and ever it flung up momently the sacred river. Five miles meandering with a mazy motion through wood and dale the sacred river ran, then reached the caverns measureless to man, and sank in tumult to a lifeless ocean: and 'mid this tumult Kubla heard from far ancestral voices prophesying war!	Пленительное место! Из него, в кипенье беспрерывного волненья, земля, как бы не в силах своего сдержать неумолимого мученья, роняла вниз обломки, точно звенья тяжёлой цепи: между этих скал, где камень с камнем бешено плясал, рождалося внезапное теченье, поток священный быстро воды мчал, и на пять миль, изгибами излучин, поток бежал, пронзив лесной туман, и вдруг, как бы усилием замучен, сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен, в безжизненный впадал он океан. И из пещер, где человек не мерял ни призрачный объем, ни глубину, рождались крики: вняв им, Кубла верил, что возвещают праотцы войну.
The shadow of the dome of pleasure floated midway on the waves; where was heard the mingled measure from the fountain and the caves. It was a miracle of rare device, a sunny pleasure-dome with caves of ice!	И тень чертогов наслажденья плыла по глади влажных сфер, и стройный гул вставал от пенья, и странно-слитен был размер в напеве влаги и пещер. Какое странное виденье – дворец любви и наслажденья меж вечных льдов и влажных сфер.
A damsel with a dulcimer in a vision once I saw: it was an Abyssinian maid, and on her dulcimer she played, singing of Mount Abora. Could I revive within me her symphony and song, to such a deep delight 'twould win me,	Стройно-звучные напевы раз услышал я во сне, абиссинской нежной девы, певшей в ясной тишине, под созвучья гуслей сонных, многопевных, многозвонных, ливших зов струны к струне. О, когда б я вспомнил взоры девы, певшей мне во сне о Горе святой Аборы, дух мой вспыхнул бы в огне, всё возможно было б мне. В полнозвучные размеры заключить тогда б я мог эти льдистые пещеры, этот солнечный чертог.
that with music loud and long, I would build that dome in air, that sunny dome! those caves of ice! And all who heard should see them there, and all should cry, Beware! Beware! His flashing eyes, his floating hair! Weave a circle round him thrice, and close your eyes with holy dread, for he on honey-dew hath fed, and drunk the milk of Paradise!	Их все бы ясно увидали над зыбью, полной звонов, дали, и крик пронесся б, как гроза: сюда, скорей сюда, глядите, о, как горят его глаза! Пред песнопевцем взор склоните, и этой грёзы слыша звон, сомкнёмся тесным хороводом, затем что он воскормлен мёдом и млеком рая напоен!