Восемь песен для меццо-сопрано и тенора III
Музыка Валентина Дубовского,
слова Ивана Сурикова
Полдень. Тихо в поле. Ветерок не веет.
Точно сондремоту нарушать не смеет.
Лишь в траве кузнечик, спрятавшись, стрекочет, –
слышишь, точно ктото в поле косу точит.
И томит дремота, душу обнимая…
Лёг в траву я. Грезит дума, засыпая…
Вот я вижу поле дальное, родное –
и над ним без тучек небо голубое.
Жарко, воздух душен – солнце припекает…
Девушкабатрачка сено подгребает.
Под лучами солнца жарится, бедняжка,
липнет к её телу белая рубашка.
На груди батрачки ворот распустился,
и платочек красный с головы свалился…
Тяжело, неровно грудь, волнуясь, дышит;
на щеках горячий жаррумянец пышет;
распустились косы, падают на плечи,
и звучат тоскливо девушкины речи:
«Ты вот от жарыто спрятался подика;
я же здесь на солнце жарюсь, горемыка…»
Я ей отвечаю: «Бросила б работу!
Под такой жарою дело не в охоту!»
– «Бросила б работу! Да ведь как же бросить?
А придёт хозяин да работу спросит?
Я не дочь родная – девка нанятая;
нанялась – так делай, устали не зная.»
Сон одолевает, дума засыпает…
Снится ей, что вечер тихий наступает.
Неба край сияет золотой зарёю;
воздух свеж, и пахнет скошенной травою.
Девушкабатрачка, прислонясь у тына,
смотрит в перелесок, на лице кручина…
Вот из перелеска песня раздаётся,
в воздухе росистом и звенит и льётся…
И из перелеска, узкою тропою,
вышел в поле парень на плече с косою.
Подошёл он к тыну, девушку ласкает;
девушка, целуя, парня обнимает…
Говорит: «Желанный! Долго ли нам биться:
от людей украдкой видеться, сходиться?
Нет нам светлой доли, нет нам, видно, счастья!..
У людей жизнь – вёдро, а у нас – ненастье…
У людей свой угол, у людей есть поле, –
а у нас с тобою ни угла, ни воли…»
– «Потерпи, голубка! Не тужи о доле;
будет у нас угол, будет у нас поле…
Потерпи, голубка! Разживусь казною –
и в селе избу я светлую построю.
Над избой прилажу я коньки резные;
сделаю у окон ставни расписные.
Обсажу ветлами у избы крылечко…
На крылечко выйдешь ты, моё сердечко…
И меня из поля будешь дожидаться, –
будут на нас люди, глядя, дивоваться…»
И под эти речи позабыто горе,
и батрачка верит, верит светлой доле.
Хорошо ей, любо… Смотрит парню в очи…
В поле же ложится тихий сумрак ночи.