Ибн Сина
Музыка Валентина Дубовского,
слова Льва Ошанина

Я – Ибн Сина, и я же – Авиценна.
Распался прах, но суть моя жива.
Уже тысячелетье во вселенной
не забываются мои слова.

Я жил в тот век, когда сажали на кол.
Жгли на костре. Был слышен хруст костей.
Жизнь ничего не стоила. Однако
жил человек, и я лечил людей.

Я жил в тот век, который мне достался,
на клочья был располосован мир.
Везде свой шах, султан или эмир,
и что ни шаг – другое государство.

При жизни я сумел им не поддаться,
шёл по земле, сквозь рубежи земли.
А месть пришла потом – калиф багдадский
через столетье книги жёг мои.

И если б только я в свой срок не умер,
калифы, шахи или короли
без разбирательства и без раздумий
меня бы вместе с книгами сожгли.

Но счастлив я неугасимым светом
угаданных душой моей времён,
когда в десятках университетов
не умолкал Врачебный мой канон.

И как мне были дороги мгновенья,
когда – мудрец и вещий старец сам –
склонял лицо над «Книгой исцеленья»
мой незнакомый брат Омар Хайям.

Мой талисман – трава моя живая
и сердце, что, смиряя бег страстей,
не остывая и не уставая,
стучит бессонно для других людей.

Мне просто не хватило полувека,
а может, только часа одного,
а то бы я заставил человека
забыть про слово страшное «мертво».

Всё каждый день меняется на свете,
бурьяном тропы славы заросли.
Но всё равно – повязаны столетья
одним железным обручем земли.

Забудьте всё, чем я страдал, забудьте
удары вражьи все до одного,
забудьте всё, что я писал, забудьте
песок и пепел века моего!

Но в новый век, спеша в иные дали,
одно оставьте в памяти своей:
пока другие жгли и убивали,
я, полумёртвый сам, лечил людей.